Сергей, 70 - 29 декабря 2011 10:14

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Начались долгие переговоры. Часовому объяснили, что произошло на земле за эти девять лет, рассказали, что царской армии, в которой он служил, уже не существует. Нет даже самого царя, не говоря уже о разводящем. А территория, которую он охраняет, теперь принадлежит Польше. После продолжительного молчания солдат спросил, кто в Польше главный, и, узнав, что президент, потребовал его приказа. Лишь когда ему прочитали телеграмму Пилсудского, часовой согласился оставить свой пост.

Польские солдаты помогли ему выбраться наверх, на летнюю, залитую ярким солнцем землю. Но, прежде чем они успели рассмотреть этого человека, часовой громко закричал, закрывая лицо руками. Лишь тогда поляки вспомнили, что он провел девять лет в полной темноте и что надо было завязать ему глаза, перед тем как вывести наружу. Теперь было уже поздно - отвыкший от солнечного света солдат ослеп.

Его кое-как успокоили, пообещав показать хорошим врачам. Тесно обступив его, польские солдаты с почтительным удивлением разглядывали этого необычного часового.

Густые темные волосы длинными, грязными космами падали ему на плечи и на спину, спускались ниже пояса. Широкая черная борода спадала до колен, и на заросшем волосами лице лишь выделялись уже незрячие глаза. Но этот подземный Робинзон был одет в добротную шинель с погонами, и на ногах у него были почти новые сапоги. Кто-то из солдат обратил внимание на винтовку часового, и офицер взял ее из рук русского, хотя тот с явной неохотой расстался с оружием. Обмениваясь удивленными возгласами и качая головами, поляки рассматривали эту винтовку.

То была обычная русская трехлинейка образца 1891 года. Удивительным был только ее вид. Казалось, будто ее всего несколько минут назад взяли из пирамиды в образцовой солдатской казарме: она была тщательно вычищена, а затвор и ствол заботливо смазаны маслом. В таком же порядке оказались и обоймы с патронами в подсумке на поясе часового. Патроны тоже блестели от смазки, и по числу их было ровно столько, сколько выдал их солдату караульный начальник девять лет назад, при заступлении на пост. Польский офицер полюбопытствовал, чем смазывал солдат свое оружие.

- Я ел консервы, которые хранятся на складе, - ответил тот, - а маслом смазывал винтовку и патроны.

И солдат рассказал откопавшим его полякам историю своей девятилетней жизни под землей.

ИСТОРИЯ ЗАТОЧЕНИЯ

В день, когда был взорван вход в склад, он стоял на посту в подземном тоннеле.

Видимо, саперы очень торопились, чтобы вложиться в график и, когда все было готово к взрыву, никто не спустился вниз проверить, не осталось ли в складе людей. В спешке эвакуации, вероятно, забыл об этом подземном посту и караульный начальник.

А часовой, исправно неся службу, терпеливо ожидал смены, стоя, как положено, с винтовкой к ноге в сырой полутьме каземата и поглядывая туда, где неподалеку от него, сквозь наклонную входную штольню подземелья, скупо сочился свет веселого солнечного дня. Иногда до него чуть слышно доносились голоса саперов, закладывающих у входа взрывчатку. Потом наступила полная тишина, смена задерживалась, но часовой спокойно ждал.

И вдруг там, откуда лился солнечный свет, раздался глухой сильный удар, больно отозвавшийся в ушах, землю под ногами солдата резко встряхнуло, и сразу же все вокруг окутала непроглядная, густая тьма.

Придя в себя, солдат осознал всю тяжесть происшедшего, но отчаяние, естественное в таких ситуациях, ему удалось побороть, хотя и не сразу. Как бы то не было, но жизнь продолжается и часовой, прежде всего, стал знакомиться со своим подземным жильем. А жильем его, по счастливой случайности, оказался большой интендантский склад. В котором были большие запасы сухарей, консервов и других самых разнообразных продуктов. Если бы вместе с часовым тут, под землей, очутилась вся его рота, то и тогда этого хватило бы на много лет. Можно было не опасаться - смерть от голода не грозила ему. Здесь даже оказалось солдатское успокоительное - махорка. А спички и большое количество стеариновых свечей позволяли разогнать гнетущую тьму.

Тут была и вода. Стены подземного склада всегда были влажными, и кое-где на полу под ногами хлюпали, лужи. Значит, и жажда не угрожала солдату. Сквозь какие-то невидимые поры земли в склад проникал воздух, и дышать можно было без труда.

А потом забытый часовой обнаружил, что в одном месте в своде тоннеля пробита узкая и длинная вентиляционная шахта, выходящая на поверхность земли. Это отверстие, по счастью, осталось не совсем засыпанным, и сквозь него вверху брезжил мутный дневной свет. Итак, у подземного Робинзона было все необходимое, чтобы поддерживать свою жизнь неограниченно долгое время. Оставалось только ждать и надеяться, что рано или поздно русская армия возвратится в Осовец и тогда засыпанный склад раскопают, а он снова вернется к жизни, к людям. Но в мечтах об этом он, наверно, никогда не думал, что пройдет столько лет, прежде чем наступит день его освобождения.

Остается загадкой, как коротал девять лет одиночества этот человек, как он сохранил свой рассудок и не забыл человеческую речь. Ведь даже у Робинзона, которому одиночество было невыносимо и чуть его не сломало, было больше надежды на спасение, залитый солнцем остров и Пятница.

Однако и в подземной жизни были свои события, нарушавшие однообразное течение времени и подвергавшие стойкого солдата нелегким испытаниям.

Вы помните, что на складе хранились огромные запасы стеариновых свечей, и первые четыре года солдат мог освещать свое подземелье. Но однажды горящая свеча вызвала пожар, и, когда часовой проснулся, задыхаясь в густом дыму, склад был охвачен пламенем. Ему пришлось вести отчаян�

• 
• 
•