Marta, 62 - 16 января 2009 12:08

Продолжение:

— Да? - удивилась Августа Сергеевна.- А я не замечала. Она отлично стирает.
Состояние электропроводки оказалось неописуемым. К люстрам вообще не были подве­дены провода, однако лампочки горели. А цветной телевизор с тех пор, как испор­тился переклю­чатель каналов и погнулась антенна, пере­ключался с программы на программу самостоя­тельно, спокойно принимал Канаду и Австралию и вдобавок по­казывал все в розовом цвете. Для Коти было загадкой, как это все работает, и, чтобы не мучиться, он решил навести порядок...
Лишь к вечеру был завинчен последний шуруп и обмо­тан изоляцией последний провод. Котя и тетушка сидели в гостиной. Августе Сергеевне было почему-то грустно. Она горячо благода­рила племянника, но в глубине души - она не хотела в этом признаться даже себе самой - ей дума­лось, что лучше бы он не приезжал.
— Я просто не нахожу слов,- произнес Константин Иннокентьевич.- Как вы здесь справлялись без всякой помощи?
— Вы не правы,- задумчиво сказала тетушка Августа.- Я думаю, что мне помогал домовой. Здесь обязательно должен быть домовой, ведь дому больше ста лет.
Котя открыл рот, чтобы возразить, но ему помешал бой часов. Эхо повторило семь протяж­ных ударов, затем не­сколько тактов старинного вальса, звонкий перестук моло­точков по сереб­ряному ксилофону...
— Фамильные? - деловито спросил Котя.- С часами все в порядке?
— Разумеется, - тетушка сняла с полки новенький электрический будильник.- Это он звонил. Раньше, когда в нем была батарейка, такого не слу­чалось. Но батарейка кончилась, я вставила в гнездо три пружинки от шарико­вых ручек, и те­перь часы идут с боем.
— Исправим,— пообещал Котя.- Кажется, у меня есть батарейка.
Тетушка попробовала возразить:
— Часы идут исправно, зачем их трогать?
— Августа Сергеевна, это непорядок,- укоризненно посмотрел Котя на тетушку, и она смирилась.
Вскоре племянник засобирался в обратный путь. Тетуш­ка Августа уговаривала его остаться, но Константин Ин­нокентьевич торопился.
— Не знаю, как и благодарить,- в сотый раз повторяла тетушка.- Вы столько для меня сделали.
— Не стоит благодарности,- великодушно ответил Ко­тя, подумав, что тетушка милей­шая особа, хотя и не в своем уме. Он уже выходил из гостиной, когда заметил, что боль­шая картина в тяжелой раме съехала на один бок и висит криво.
— Минутку, Августа Сергеевна,- сказал он.- Это не­ обходимо исправить.
— Не трогайте! - тетушка Августа сама удивилась своему энергичному протесту.- Она все время так висит. Причем без гвоздя. Мне кажется, ей так больше нравится!
Котя влез на стул, забил гвоздь и тщательно выровнял кар­тину. Скорее всего, он даже не слы­шал тетушкиных слов.
Когда племянник ушел, она долго стояла на крыльце. Потом вернулась в гостиную и села. Было непривычно тихо. Не насвистывали краны, не чирикали трубы, замолчал скрипучий трехногий стол. И пустой дом почему-то по­казался Августе Сергеевне чужим.
«Теперь здесь всегда будет так тихо»,— подумала она, и к ней пришло ощущение непопра­вимой беды. Нельзя было делать того, что сделали они. Нельзя было навязывать вещам чу­жую волю. Как ей исправить ошибку? Чем за­гладить вину?
Медленно, робко Августа Сергеевна протянула руку и взяла будильник. Батарейка с бле­стящей этикеткой по­катилась по столу.
— Динь-дон,- обрадовано сказали часы.- Динь-ди-линь-дон.
Позади нее что-то упало на пол, а затем скрипнуло, и Августа Сергеевна обернулась. На полу валялся гвоздь.


Поблескивая золоченой рамой, большая картина на стене висела безобразно, нагло, вызывающе, ну просто восхити­тельно криво!

• 
• 
•